9. «…и что над нами бьют хвостами киты…»

Как-то так сложилось, что в начале главы я пишу какую-то умную фразу, но в этот раз я её заменю на то, чем уже давно заменяю мечты – на воспоминания.

Мы провели дома 3 дня просто безвылазно. Что и как делали – это уж точно не важно, да и не помню, если быть честным. Конкретные детали счастья вообще остаются в памяти очень редко, только ощущения. Я помню просто глаза, руки, волосы и голос. Этого достаточно. Знаю только, что мы выходили по одному на полчаса на соседнюю улицу прогуляться, без понятия зачем именно, но это тогда ощущалось и казалось нужным. И знаю, что при всем при этом почему-то было невозможно дойти до магазина и купить хотя бы еды. Именно в то время я наконец-то постиг вкус истинно студенческих блюд «пельмени и мивина под майонезно-кетчупным соусом» 

На четвертый день я все же заставил себя собраться и пойти в университет – сессия по-прежнему шла своим чередом. И я умудрился каким-то образом что-то сдать, но радовало это куда меньше «двойки» на первом экзамене – день отъезда неумолимо приближался… Она не подавала виду, но это грузило ее не меньше: в последний вечер мы должны были провести на дне рождения моего друга, и это напряжение все больше давало о себе знать – перед выходом мы впервые поругались. Но ссора закончилась так же глупо как и началась – мы сидели молча в разных концах комнаты, из магнитофона пел Васильев и его Феллини, после фразы «…и двойная сплошная пролегла между ними» она сказала «Да какого черта» и подошла.

Вечер после этого был хорош настолько, насколько может быть хорош вечер перед расставанием – хитрый коктейль из горечи и счастья. Деталей я естественно не помню. Зато помню их утром по дороге на вокзал, помню все вплоть до музыки, играющей в маршрутке – Алфавил – Биг ин джапэн и Пластмассовая жизнь Сплина. Помню слишком короткий поцелуй на перроне и фразу: «Мне легче, это ведь я уезжаю. Стоять и смотреть труднее». Она уехала, а я понял что окончательно сел на систему, ведь ломка пришла уже так быстро. «внезапно гаснет свет…»

8. «…и что над нами километры воды…»

Есть теория, говорящая о том, что мечты материальны. Т.е. все, о чем ты готов думать – сбывается. Естественно, её нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. Но мне ближе дополнение к ней – все наши сны наяву становятся реальностью, но в какой-то параллельной вселенной. И получается, что каждая задуманная мечта создает свой собственный мир. С некоторых пор я старюсь не плодить новые миры: ведь случившееся где-то в другом месте уже не повторится.

Я уехал, но яд уже бурлил в моих жилах. Когда он получал подпитку в телефонном разговоре (черт, как же это было дорого – если сейчас половина дохода уходит на алкоголь, то тогда 2/3 уходило на мобильную связь) – эндорфины или еще какая-то биохимическая хрень лупила мне в голову и я ловил кайф. Когда же промежуток между дозами становился слишком большим, начиналась ломка. Само собой, в таком калейдоскопе приходов и обломов было не до учебы и сессии, пришедшей, как водится, не вовремя. Все мысли и действия сводились к одному – ожиданию того дня, когда мой наркоманский голод сможет утолиться по-настоящему: через касание. У девушки была неделя свободного времени – у меня его как раз не было, но было желание и вторая пустая квартира. Оставалась проблема родителей, которым нужно ещё было каким-то образом объяснить, как и почему я на 7 дней пропаду из дома, ещё и во время сессии, но она решилась как-то сама собой. Они в то время постоянно ругались и смотрели друг на друга волком, однажды я просто не выдержал, наблюдая это все, просто встал, взял ключи и сказал «Разбирайтесь сами, надоело, вернусь в следующий понедельник». Странно, но меня никто даже не пытался остановить, возможно именно тогда я впервые начал понимать, что детство кончилось. Я ушел и через два дня, вечером, встречал ее на вокзале. Через полчаса мы были дома.

Трусить, как в первую встречу, меня уже не трусило. Скорее наоборот – я был изначально готов и адекватен: за два часа между работой и поездкой на вокзал я успел привести пыльный и запущенный бабушкин особняк в относительный порядок, даже попытался соорудить какой-то кулинарный шедевр на ужин, но в итоге это все не понадобилось. Все, чем мы занимались тем вечером и ночью – это сидели одетыми на постели, ели килограммы мороженного и разговаривали. Глупо с точки зрения реального мира, но мы действительно до 5 утра говорили, пока не уснули на середине фразы…

Через два часа меня в состоянии полузомби поднял будильник – в 9 был мой первый экзамен. Наверняка не важно, что конкретно я должен был сдавать – все равно на пары я в том семестре практически не попадал и уж точно ничего не знал, но я всегда был уверен в своих возможностях J Пару часов чтения конспекта именно перед сдачей плюс моя способность в экстренных ситуациях сыпать терминами и какими-то идиотско-запутанными аллегориями с каменным лицом меня всегда выручали. Только вот оказалось, что в тот раз я забыл одолженный у отличника конспект на работе. В итоге я сидел в прострации на кухне и надувал найденный в ящике запас старых бабушкиных воздушных шариков. Если честно, не знаю каково это было проснутся, поспав всего часа три, в окружении алых лопающихся от касания лозунгов «Мир-Труд-Май» и «ПрлтВсхСтрнСдн», но она улыбалась.

В политех я в итоге все равно поехал, уже в чистой надежде на студенческую халяву. Экзамен принимал человек, которого называли не иначе как Дедушка, светлая ему память. Не то, что бы он отличался каким-то особым пофигизмом или добротой, но злым формалистом точно не был J Приняв экзамен первыми у всех наших четверых одногруппниц, он вышел в коридор и со словами «Дам больше нет – можете курить в аудитории» скрутил себе самодельную пепельницу, закурил и позвал следующую партию. Я зашел и решил не ломать комедию – просто сказал, что ничего не знаю, «буря и натиск» знаете ли J Его ответ я не забыл до сих пор: «Чирва, ты не идиот, потому просто так я тебе ничего не поставлю». Так я получил первый раз в жизни 2 на экзамене. И, наверное, в качестве бонуса, информацию для размышления. Но разве тогда меня это хоть как-то волновало? Я просто был рад тому, что так быстро отстрелялся. Я вышел довольный, помахал мандражирующим одногруппникам рукой, и поехал домой.

Из дома мы не выходили три дня.

7. Погружение

Никогда не задавай вопрос, если не хочешь знать на него ответ. И тем более – не задавай вопрос, если ответ на него ты уже знаешь. Но ведь знание далеко не всегда осознано? Возможно, тогда ответа я ещё и не знал, хотя очень сильно в этом сомневаюсь – знание ответов на все наши вопросы заложено нам в умы изначально: все, о чем мы можем спросить, на самом деле, ответа не требует. Мы задаем вопросы – и просто сотрясаем пустоту. Я думаю, что эти сотрясения будят чудовищ.

Но, как бы там ни было, вопрос я задал и разбудил свою персональную химеру.

На вокзале меня выслушали и обняли. Не то, что бы я впервые касался тогда девушки, но меня сбивала с ног серьезность ситуации – опять же, я слишком идеализирую моменты, поступки и людей. Это не такие уже и важные детали, но тогда меня трясло настолько, что я не мог ответить на поцелуй. Поняв, в итоге, бессмысленность попыток что-либо со мной сотворить на перроне, девушка просто ухватила меня за локоть и увезла домой, в роскошное место под названием Солоницевка: маршрутка медленно проносила нас сначала по окраинам Холодной горы, мимо ТЕЦ-5, затем провалилась в сосновый лес и, промчав напоследок мимо похожей на сухопутный форт Буайар, детской исправительной колонии, доставила к десятку многоэтажек посреди чистого поля. Чай, душ, снова чай и пристальный взгляд в глаза меня не то что не успокоил, а скорее подстегнул – когда после этого мы курили на лестничной клетке меня трясло уже не фигурально выражаясь, а совершенно натурально. Не то, что бы в тот момент меня волновало как это выглядит со стороны, говоря откровенно, я находился в полной прострации, но к тому, что меня сейчас выгонят взашей я был полностью готов – это было бы вполне нормально и логично. Вот только разве жизнь может быть такой прямой и логичной? Видимо, это было не просто банальное увлечение молодых гормонов…во взгляде, которым на меня трясущегося смотрели было что-то такое, куда я провалился с головой. Я не помню, что со мной делали и что мне говорили, но каким-то образом мы в итоге оказались в комнате и последние три часа перед отъездом просто молчали с закрытыми глазами, изредка касаясь друг друга подушечками пальцев…Если бы я когда-то решил написать картину «Нежность» - я бы нарисовал эти три часа. Но я не умею рисовать.

По дороге на вокзал мы тоже молчали. Молчали, сидя как истуканы, смотря перед собой на проносящиеся мимо сосны. Через 10 минут, не меняя направления взгляда, она тихо взяла меня за руку – мне бы такая мысль тогда вообще не могла прийти в голову – взять её за руку, мыслей просто не было, не было ничего, кроме проносящихся за ветровым стеклом сосен…

Она взяла меня за руку и, в тот момент, я впервые за жизнь понял, что этот мир не сон моего бурлящего мозга, я понял, что в нем есть кто-то ещё. Первая доза побежала по венам.

Да, я – наркоман.