6. Вопрос.

Никогда не пробовал тяжелых наркотиков. Да и от банальной травы у меня очень странные приходы. Возможно, от того, что я просто боюсь потерять над собой контроль, а возможно – мне слишком страшна следующая за всем этим ломка. Вобщем-то, откуда мне, не пробовав, знать? Неоткуда. Но мне достаточно одного представления о чем-то похожем: однажды, влюбившись, влюбившись впервые и по уши (ну а как же ещё?), я представил, что Её вдруг рядом не станет… Бездна – этого даже слишком мало, бездна отчаяния, сухая и холодная пустота. За эту секунду я вдруг понял всех тех идиотов, одевавших белые перчатки и, театральным жестом, спускавших курок перед портретом ушедшей дамы…Хех, лишние мысли и чрезмерно живое воображение всегда были моей проблемой. Но кто теперь скажет, что любовь – не мой наркотик?

Хотя…слишком забегаю вперед. Вначале было ожидание.

Ожидание сообщений, ожидание звонка, ожидание встречи. Черт, как же я боялся первый раз ехать. Ехать не просто так, а к ней. Что бы отвлечь дурную голову от дурных мыслей, был четко и пошагово продуман план: ночная смена на работе (очередное инет-кафе, волшебный «Дип»), 5 утра – вызов такси на вокзал, 5-50 – посадка в поезд, 10-10 – прибытие в Харьков, 15-00 – звонок матери на работу с сообщением, что я жив и после пар иду досиживать дневную смену вместо кого-то из знакомых, 18-25 – посадка в обратный поезд, 22-50 – я снова в Сумах. Все без сучка и без задоринки, никто никогда и не поймет, что я отлынивал и от работы и от учебы, я горд и доволен собой и своим трезвым и холодным умом J Все хорошо, кроме одного – между теми самыми 10-10 и 18-25… Что я буду говорить? Что я буду делать? Женщина, которую я хотел, и которая, я знал, хотела меня, пугала больше чем все остальные мои приключения

Первая часть плана была исполнена ювелирно – хитрый финансовый расчет на смене, никем не замеченный побег на вокзал, билет на поезд по просроченному студенческому, перрон харьковского вокзала…И вот тут пошли отклонения – тут же на перроне меня под белы рученьки принимает наряд – оказывается я слишком похож на торчка: худой, нервный, круги под глазами, бегающий взгляд и нет с собой вещей. Не отходя от кассы мне долго компостируют мозги, смотрят вены и упорно лапают карманы. Момент – и глаза ментов начинают светится радостью – нашли! Правда не ширку, а пакет с пару кораблей размером, но нашли! Эта их нескрываемая радость и позволила мне прийти в себя, понимая, что сейчас будет, начинаю биться в нервной истерике – ребята разворачивают пакован и видят там куча обрывков бумаги – это ничего более, чем разорванный на мелкие части конверт с ПИН-кодом от пластиковой карты. Пыл борцов с наркотраффиком как-то сразу скисает и меня отправляют подальше с глаз долой. Я, с получасовым опозданием, все же выхожу на привокзальную площадь и вижу её. Чтобы хоть как-то унять дрожь в руках, закуриваю и подхожу. 
Знаете, что я сказал первым, на первом свидании, своей первой любви?
Это был вопрос. Как потом оказалось, скорее из разряда риторических – ответ был заключен в нем самом.
«Я похож на наркомана?»

DR

Kostum dnya rojdenixa )

5. Первое.

Какую роль на самом деле играет первое впечатление в жизни? Оставляет ли оно неизгладимый и нестираемый из памяти след? Или вслед за любовью с первого взгляда следует ненависть со второго, пофигизм – третьего, отвращение – четвертого и дальше по списку? Наверняка, это сугубо личное для каждого. Что до себя – я так и не сумел сложить четкой картинки. И уж тем более, я не могу говорить за других.

В любом случае – мой фееричный «спуск на землю» был заметным событием для встречающего народа: 20 пар слегка перепуганных глаз были мои. Перепуганных – от того, что 2/3 людей видели друг друга впервые, в незнакомой обстановке, вдалеке от, вмиг ставших такими родными, одеяла с подушкой да загаженного подъезда родительского дома. Но, Боже, как это чувство неизвестности и неопределенности тогда возбуждало! Жаль, но теперь мне такое недоступно, вызывает совершенно другие эмоции... Тогда же реакция была одна – добраться то «граунд зеро», выпить, расслабиться и получать удовольствие J Я был явно не одинок в этом, так как мы все же оказались в разбитом трамвае, который час вез нас в дебри Алексеевки. Кстати, харьковский трамвай отлично справился с функцией вытрезвителя: и самые пьяные – протрезвели, и самые стойкие – околели. Я же помню только все того же ДэЖэ все с той же девушкой в штанах цвета постиранного тигра, сидящей у него на коленях. Да свое глубокомысленное хмыканье в ответ на каждую их шутку. И ещё свой постоянно скошенный взгляд – тогда я понял, что значит выражение «потекли слюнки» - я увидел свой идеал женской фигуры. И, одновременно, осознал смысл понятия «когнитивный диссонанс» - лицо: не могу придумать необидных слов, что бы описать свои впечатления. Знал бы я, как поменяются мои каноны женской красоты через какой-то месяц...

Но даже поездка на трамвае не бывает вечной – мы прибыли на место, и дальше мои воспоминания становятся больше похожими на фруктовый салат – ломти, куски, обрезки. Такие же, как те куски колбасы, которыми через два часа меня кормила с рук все та же девушка, на запертой, от толпы орущих и голодных оглоедов, кухне – нам поручили доукомплектовать новогодний закусочный стол. Вот и ещё один повод задуматься о народной мудрости – «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок?». О, новый год, помнить бы о нем ещё что-то, кроме сигаретного дыма и удивления от того количества людей, которое смогла вместить в себе стандартная «двушка». Хотя нет, помню ещё лубочную картинку в 5 утра – практически всех, срубленных алкоголем, и Саш_ка, который в одиночку пытался отстоять «честь» мужчин и сумчан, стараясь перепить Габи – девушку с явно нарушенным метаболизмом J Пытался и проиграл – в памяти её картинка: сидящая по-турецки в коридоре, с зажатой между ног початой литровой бутылкой, н-ой по счету, задумчиво курящая и отхлебывающая из горла.

А дальше было бодрое утро, какое-то совершенно наркоманское немотивированное веселье и полный бардак впереди. Шатание по городу (о, как меня возбуждал сам большой город), встречи одних, проводы других, ночь, которая поймала нас втроем с Саш_ком и Вовой в самой «бомжацкой» части вокзального зала ожидания, так как мы потеряли свернувшую в какой-то клуб основную толпу. И мои 6 утра 2го января, когда я посадил их на поезд и осознал, что в кармане есть лишь жетон на метро и две сигареты, да в голове информация о гарантированной «точке сборки» только в 5 вечера. «Веселый» предстоял день. И все же я умудряюсь встретить в 2хмиллионном городе одно из наших лиц – Зорга, который после ночного клубного бдения едет в Мерефу (40 км от Харькова) отсыпатся к Гринвичу. Само собой отоспались мы там уже вдвоем – нас укладывают, кормят, поят и снабжают карманными деньгами – и снова на поиски приключений J Дальше опять мелькание мест, клубов, баров и лиц. И среди них снова оно – мне начинает казаться, что она меня преследует.

Следующую ночь я провожу уже у ДэЖэ – куда ближе к цивилизации. Хотя утром нам с Оменом все так же приходиться возвращаться в город на электричке. И снова с пайком выданных сигарет и карманных денег, с телефонной карточкой и списком номеров и явок тех, кто может нас развлекать до глобального вечернего сбора. Сигареты мы делим пополам в две пачки, и обмениваем каждую из них на целую у промоутера LD (фе, какая же гадость), едем в харьковский политех – именно там оказывается самый ярый желающий нас развлечь: сбежавшая с консультации все та же девушка. Чувство преследования становится все более явным. Но что-то оно уже не очень пугает.

Ещё одна ночь – теперь в глубинах города в городе – на рынке Барабашево. Склад канцтоваров, где подрабатывает ночным сторожем Пуш. Лающие собаки, постиндустриальный пейзаж, два компа с корявым 20минутным интернетом от ITL, одноразовые чайные пакетики многоразового использования и постель в неотапливаемой конуре на ящиках с китайскими ручками-фонариками: главное правильно завернутся в три бушлата и укрыться своим пальто с головой. А утром я уезжаю.

Народ уже утомился, разъехался по городам и весям – меня приходят провожать только, приехавший по такому случаю из своей Мерефы, сердобольный Гринвич с сестрой-Виолинкой. И все та же девушка, молча стоящая на перроне. Праздник кончился – я еду домой, здесь вполне могла бы быть точка. Но…

На следующий день уже на вокзале в Сумах встречаем последнего из могикан – Омен продержался в Харькове на сутки дольше. Но вместе с ним приезжает ДэЖэ, видно он с праздником решил не расставаться J. Черт меня дернул поехать с ними домой, где эти редиски улеглись спать, а я остался один на один с мобильником ДэЖэ и неясным желанием написать смс человеку, чьего «преследования» мне начинает не доставать. Написал. И получил ответ. Вот вам и первое впечатление, вот вам и «пути Господни неисповедимы»…

Через день я, заняв у отца денег, купил себе мобильный телефон.

4. «Между первым и вторым»

У раннего Лукьяненко в одной из книг была идея темпоральной гранаты – штука, которая при активации возвращала героя в прошлое, к одному из ключевых событий, и позволяла сделать выбор заново. Больше чем уверен – попади такая штука ко мне в руки, отбросит она меня в самое пекло 31 декабря помирающего ноль-первого года.

Не так уж важна вся предыстория этого ирцешно-руснетовского сабантуя, раз уж я её не запомнил. Единственное, что отложилось в памяти, так это способ, которым я достал на него деньги – истину глаголил Кот Матроскин по поводу покупки чего-нибудь ненужного – я раскурочил свой компьютер и продал винт.

Какая-то фантасмагорическая картина начала - удивительно пустой спальный район в час дня перед Новым годом, и я, стоящий на остановке перед киоском. Долго выбираю себе «праздничные» сигареты и, в итоге, покупаю две пачки Житана, ещё в старой «портсигарной» упаковке – дурацкая традиция останется после этого у меня надолго. И полное отсутствие других людей вокруг, только я, продавщица и легкая поземка. Странная штука – память, наверняка все было совсем не так: шастали пьяные компании с уже открытым шампанским, за этим киоском пара местной гопоты выбивала деньги из невезучего малолетки, а я сам стоял в куче грязного талого снега…Но мне хотелось запомнить это место безлюдным и чисто-белым – и вот я его теперь помню только таким. Как после этого не верить в фокусы подсознания со временем? Ведь получилась сцена-аллегория чистого листа. Прямо как по заказу J

Вокзал встретил, уже как раз наоборот, шумной предпраздничной толпой, создающей настроение - приятное затягивающее настроение праздника. Думаю, Новый год – это единственное общее, что у нас всех есть. По крайней мере, именно в этот день фраза про «всех людей - братьев» имеет хоть сколько-нибудь честное наполнение.

Мы со всей галдящей толпой заваливаемся в поезд, народ рассаживается и по всем видно, что ждать отправления никто не будет – у кого-то за столиками уже звенит и булькает, а излишне скромные завистливо косятся в сторону разливающих соседей. На нас тоже косились – напротив сидит пара вполне цивильных мужчин, с тоской смотрящих на часы – бар до отправления закрыт. «Может по пятьдесят?», - один из них лезет во внутренний карман с надеждой глядя на соседа, но в этот момент наш стокилограммовый школьник-переросток Омен вытаскивает в проход здоровенную «адидасовскую» сумку и расстегивает её – она доверху забита литровыми бутылками «Олимпа». Мужичек видит все это, судорожно сглатывает и замолкает до самого Харькова. Бедняга, он наверняка подумал, что мы собрались выпить это все вшестером, а, на самом деле, мы просто везем запас алкоголя на всю толпу – кто-то из организаторов решил, что водка в Сумах дешевле, чем в Харькове, Киеве и, тем более, Севастополе. Но после первой налитой становится совершенно не до соседских переживаний – запас-то у нас общий, но ограничивать себя в потреблении никто не собирался, в конце концов, услуги перевозки тоже ведь должны быть оплачены, вот мы и берем «натурой». К тому же, студенты – народ неизбалованный излишним сервисом, если в вагоне есть бар – нужно ловить момент и опустошать его пивные запасы. В общем, из всех 4-х часов поездки я запомнил только уснувшего на маминых пирожках Омена, Вову, потухшего на барной стойке, и Одина, пихающего в вагонный видеомагнитофон кассету с «Кин-дза-дзой». Под впечатлением от неё я вынимаю из уха серьгу и цепляю её на нос (боже, как я это сделал?!), перед тем как выйти на перрон Южного вокзала. Мы выгружаемся последними, Саш_ко с Зоргом-Халиным бережно спускают драгоценную сумку, очнувшийся Омен выносит практически под мышкой разобранного на запчасти Вову, Один сразу же убегает пьяно поздороваться-побрататься со встречающей толпой. Я стою на последней ступеньке с импровизированным цаком в носу и, подслеповато щурясь (очки я ещё ношу в кармане), пытаюсь рассмотреть знакомые лица среди двух десятков улыбающихся обалдуев. В конце концов, вижу похожего на повзрослевшего, вечно ворчливого Винни-Пуха, ДэЖэ в обнимку с какой-то девушкой, и «выхожу». Возможно, мне стоило тогда спускаться менее экстравагантно J, возможно, это бы что-то изменило. Но…

Я хлопаю себя по щекам и делаю «Ку!» в прыжке.